Неисповеданный грех

Всякий нераскаянный грех есть грех к смерти. Преподобный Ефрем Сирин
Помни, что грех исповеданный уменьшается, а грех неисповеданный становится больше. Св. Иоанн Златоуст
Только в таинстве покаяния прощаются те грехи, которые христианин вспомнил, раскаялся в них и открыл на исповеди. Забытые же, неисповеданные грехи, продолжают отягощать человеческую душу, разрушая её и становясь источником душевных и телесных недугов. Протоиерей Александр Торик

Нередко бывает, что христианин, совершив какой-нибудь тяжкий грех, стыдится его исповедать и умалчивает о нём во время таинства покаяния, усугубляя свой грех неискренней исповедью и недостойным причащением. Обычно, умалчивая на исповеди о грехе, он надеется загладить его перед Богом келейным покаянием, милостыней, другими делами милосердия. Но тщетна такая надежда на свои собственные силы. Тяжесть смертного греха так велика, что наше немощное покаяние, наши слабые молитвы не исцеляют от него падшей души. Только Божия благодать, подаваемая в таинстве покаяния, сильна очистить душу от смертного греха и избавить её от его тягостных уз. А если мы лишаем себя помощи Божия таинства, то остаёмся с душой, повреждённой, искалеченной, помрачённой грехом. И эта греховная тьма разрушает и душу, и тело чем дальше, тем больше, и лишает надежды спасения. Свидетельства о подобных бедах остерегают нас из глубины веков и до наших дней, призывая к искреннему покаянию, пока у нас есть ещё время...

Пресвитеру Пиаммону дана была благодать откровений. Однажды, принося Бескровную Жертву Господу, он увидел близ престола Ангела Господня. У Ангела в руках была книга, в которую он записывал имена иноков, приступавших к святому престолу. Старец внимательно смотрел, чьи имена пропускал Ангел. После окончания литургии он призвал к себе каждого из пропущенных Ангелом и спросил, нет ли у него на совести какого-нибудь втайне совершенного греха. И при этой исповеди открыл, что каждый из них повинен в смертном грехе. Тогда он убедил их принести раскаяние, и сам вместе с ними, повергаясь перед Господом, день и ночь со слезами молился, как если бы сам был причастен к их грехам. И пребывал в покаянии и слезах до тех пор, пока снова не увидел Ангела, предстоявшего престолу и записывающего имена приступавших ко Святым Тайнам. Записав имена всех, Ангел стал даже по имени называть каждого, приглашая приступить к престолу для примирения с Богом, И, увидев это, старец понял, что принято их раскаяние, и с радостью допустил всех к престолу.
(Руфин. Жизнь пустынных отцов. С. 112)

Повесть о Таксиоте воине

(Память 28 марта)

В Карфагене жил один муж, по имени Таксиот, воин, проводивший жизнь свою в великих грехах. Однажды город Карфаген постигла заразная болезнь, от которой умирало много людей; Таксиот пришел в страх, обратился к Богу и покаялся в грехах своих. Оставив город, он с женою своею удалился в одно селение, где и пребывал, проводя время в богомыслии.

Спустя некоторое время, по действу диавола, он впал в грех прелюбодеяния с женой земледельца, жившего с ним в соседстве; но по прошествии нескольких дней, по совершении греха того, он был ужален змеею и умер.

На расстоянии одного поприща от того места стоял монастырь; жена Таксиота отправилась в этот монастырь и упросила монахов прийти взять тело умершего и похоронить в церкви: и похоронили его в третий час дня. Когда же наступил девятый час, из могилы послышался громкий крик: «Помилуйте, помилуйте меня!» Подойдя к могиле и слыша крик погребенного, монахи тотчас разрыли ее и нашли Таксиота живым; в ужасе они удивлялись и спрашивали его, желая узнать, что с ним случилось и как он ожил? Но тот от сильного плача и рыдания не мог ничего рассказать им и только просил отвести его к епископу Тарасию; и он был отведен к нему.

Епископ три дня упрашивал его рассказать ему, что он видел там, но только на четвертый день погребенный стал разговаривать.

С великими слезами он рассказал следующее:

– Когда я умирал, увидел некоторых эфиопов, стоящих пред мною; вид их был очень страшен, и душа моя смутилась. Потом увидел я двух юношей очень красивых; душа моя устремилась к ним, и тотчас, как бы возлетая от земли, мы стали подниматься к небу, встречая на пути мытарства, удерживающие душу всякого человека и каждое истязующее ее об особом грехе: одно обо лжи, другое о зависти, третье о гордости; так каждый грех в воздухе имеет своих испытателей, И вот увидел я в ковчеге, держимом ангелами, все мои добрые дела, которые ангелы сравнили с моими злыми делами. Так мы миновали эти мытарства. Когда же мы, приближаясь к вратах небесным, пришли на мытарство блуда, стражи задержали меня там и начали показывать все мои блудные плотские дела, совершенные мною с детства моего до смерти, и ангелы, ведущие меня, сказали мне: «Все телесные грехи, которые содеял ты, находясь в городе, простил тебе Бог, так как ты покаялся в них». Но противные духи сказали мне: «Но когда ты ушел из города, ты на поле соблудил с женой земледельца твоего». Услыхав это, ангелы не нашли доброго дела, которое можно было бы противопоставить греху тому и, оставив меня, ушли. Тогда злые духи, взяв меня, начали бить и свели затем вниз; земля расступилась, и я, будучи веден узкими входами чрез тесные и смрадные скважины, сошел до самой глубины темниц адовых, где во тьме вечной заключены души грешников, где нет жизни людям, а одна вечная мука, неутешный плач и несказанный скрежет зубов. Там всегда раздается отчаянный крик: «Горе, горе нам! Увы, увы!» И невозможно передать всех тамошних страданий, нельзя пересказать всех мук и болезней, которые я видел. Стонут из глубины души, и никто о них не милосердствует; плачут, и нет утешающего; молят, и нет внимающего им и избавляющего их. И я был заключен в тех мрачных, полных ужасной скорби местах, и плакал я и горько рыдал от третьего часа до девятого. Потом увидел я малый свет и пришедших туда двух ангелов; я прилежно стал умолять их о том, чтобы они извели меня из того бедственного места для раскаяния пред Богом.

Ангелы сказали мне:

– Напрасно ты молишься: никто не исходит отсюда, пока не настанет время всеобщего воскресения.

Но так как я продолжал усиленно просить и умолять их и обещался раскаяться в грехах, то один ангел сказал другому:

– Поручаешься ли за него в том, что он покается, и притом от всего сердца, как обещается?

Другой сказал:

– Поручаюсь!

Потом он подал ему руку. Тогда вывели меня оттуда на землю и привели к гробу, где лежало тело мое и сказали мне:

– Войди в то, с чем ты разлучился.

И вот я увидел, что душа моя светится как бисер, а мертвое тело как грязь черно и издает зловоние, и потому я не хотел войти в него. Ангелы сказали мне:

– Невозможно тебе покаяться без тела, которым совершал грехи.

Но я умолял их о том, чтобы мне не входить в тело.

– Войди, – сказали ангелы, – а иначе мы опять отведем туда, откуда взяли.

Тогда я вошел, ожил и начал кричать: «Помилуйте меня!» Святитель Тарасий сказал ему тогда:

– Вкуси пищи.

Он же не хотел вкушать, но ходя от церкви до церкви, падал ниц и со слезами и глубоким воздыханием исповедывал грехи свои и говорил всем:

– Горе грешникам: их ожидает вечная мука; горе не приносящим покаяния, пока имеют время; горе осквернителям тела своего!

По воскрешении своем Таксиот прожил сорок дней и очистил себя покаянием; за три дня он провидел свою кончину и отошел к Милосердому и Человеколюбивому Богу, низводящему во ад и всем спасение подающему. Которому слава во веки. Аминь.

Из жития преподобного Оптинского старца Варсонофия

В 1912 году преподобного Варсонофия назначили настоятелем Старо-Голутвина Богоявленского монастыря. …Мужественно перенося скорбь от разлуки с любимой Оптиной, старец принялся за благоустройство вверенной ему обители, крайне расстроенной и запущенной. И, как прежде, стекался к преподобному Варсонофию народ за помощью и утешением. И, как прежде, он, сам уже изнемогавший от многочисленных мучительных недугов, принимал всех без отказа, врачевал телесные и душевные недуги, наставлял, направлял на тесный и скорбный, но единственно спасительный путь. Здесь, в Старо-Голутвине, совершилось по его молитвам чудо исцеления глухонемого юноши. "Страшная болезнь — следствие тяжкого греха, совершенного юношей в детстве", — сказал старец его несчастной матери и что-то тихо шепнул на ухо глухонемому. "Батюшка, он же вас не слышит, — растерянно воскликнула мать, — он же глухой..." — "Это он тебя не слышит, — ответил старец, — а меня слышит", — и снова произнёс что-то шепотом в самое ухо молодому человеку. Глаза того расширились от ужаса, и он покорно кивнул головой... После исповеди преподобный Варсонофий причастил его, и болезнь оставила страдальца.

«В наше время, — так рассказывал один пустынник, — был некоторый брат по имени Иоанн. Он, как знаток в книгах, определен был у нас чтецом. Брат этот умер и спустя несколько времени явился не во сне, а наяву своему отцу духовному Савве. Он стоял в дверях келии нагой и обгорелый, как уголь; с горьким воплем, испрашивая себе милости и прощения, исповедовал своему отцу духовному грех, за который несет столь ужасные мучения. «Я, — говорил он, — всегда противился закону и смеялся над писаниями».

Скоро это страшное видение исчезло от очей духовного отца; в испуге он не рассказывал об этом никому, даже и мне, всегда при нем находившемуся, опасаясь, что это было бесовское наваждение. Спустя долгое время опять повторилось видение. С мучительным воплем несчастный страдалец просил отца духовного: «Расскажи, расскажи всем о моем грехе! иначе ты сам будешь мучиться». Только тогда Савва рассказал мне все. Разузнавши подробно о жизни отошедшего брата, мы уверились, что он действительно был таков, каким исповедовал себя после смерти пред отцом духовным».
(Загробная жизнь. Как живут наши умершие и как будем жить и мы после смерти. Труд монаха Митрофана)

«В Орлове, Вятской губ. — пишет еще Святогорец, — есть священник о. М. Л., близкий мне родственник; он передал мне следующий случай: в его приходе, в расстоянии от города верст десять, жил крестьянин, отличавшийся кротким характером и скромностью.

В 1848 или 1849 году, хорошо не упомню, крестьянин этот отчаянно заболел; по желанию его о. М. напутствовал его св. Таинами и, по принятии их, вскоре больной умер. Его омыли, положили на стол и приготовили гроб. Прошло два часа, как больной испустил дух, вдруг он открывает глаза, садится на свою постель сам собою, тогда как в течение всей своей болезни не мог этого сделать, оставаясь в крайнем изнеможении сил. Первые его слова, как только открыл глаза и сел, были, чтоб поскорей послали за священником, что и было тотчас же исполнено.

«Когда я, — говорит о. М., — прибыл к ожившему, он просил выйти из комнаты всех, объявляя, что желает наедине поговорить со священником. Домашние удалились; оживший глубоко вздохнул и сказал: «Батюшка! я ведь умирал, был взят ангелами и представлен Господу. Когда я предстал перед Ним, и поклонился Ему, Он посмотрел на меня так милостиво, с такой любовью, что не могу того выразить. Вид Его — не сказать как хорош! «Что ж вы взяли его? — наконец кротко сказал Господь ангелам, приведшим меня. — У него еще есть на душе грех, в котором он никогда не исповедовался духовнику, забывши его по давности». И при этом Господь напомнил мне мой неисповеданный грех. Я тогда только и сам почувствовал, что точно было у меня такое дело, но я забыл и никогда не каялся в том священнику. «Отведите же его, — продолжал Господь, — чтоб он очистил свою совесть пред духовником, и тогда опять сюда возьмите его». «Я сам я не знаю, — сказал после того оживший, — как я опять сделался живым». Тут он с чувством рассказал забытый грех, и о. М. прочел над ним разрешительную молитву, прося помнить и его, как своего духовного отца, когда предстанет опять перед Богом. Едва только о. М. отправился к дому, оживший мирно и без смущения предал дух свой Господу. Так-то милостив Господь» (Странник за 1860 г., т. I, стр. 63).

Одна благочестивая женщина, проводя всегда дни свои в молитве и посте, имела большую веру к Пресвятой Владычице нашей Богородице и всегда умоляла Ее о покровительстве. Эта женщина всегда терзалась совестью о каком-то содеянном ею в молодости грехе, который по ложной стыдливости не хотела открыть духовнику своему, но, объявляя о нем, туманно выражалась такими словами: "Раскаиваюсь и в тех грехах, которые или не объявила, или не запомнила". Наедине же, в тайной молитве своей, ежедневно каялась в оном грехе Богоматери, всегда умоляла Владычицу, чтобы Она на суде Христовом ходатайствовала за нее о прощении греха. Таким образом, дожив до глубокой старости, умирает она; когда на третий день готовились предать тело ее земле, вдруг воскресла умершая и говорит испугавшейся и изумленной дочери своей: "Подойди ко мне поближе, не бойся; позови духовника моего".

Когда пришел священник, то она при всем собрании народа сказала: "Не ужасайтесь меня. Милосердием Божиим и ходатайством Пречистой Его Матери возвращена душа моя для покаяния. Едва разлучилась душа моя с телом, как в ту же минуту темные духи окружили ее и готовились совлечь ее в ад, говоря, что она достойна этого за то, что по ложной стыдливости не открывала тайного греха своего, в юности ею сделанного. В столь лютую минуту предстала скорая Помощница Пресвятая Владычица наша и как утренняя звезда или как молния мгновенно разогнала тьму злых духов и, приказав мне исповедать грех мой пред духовным отцем, повелела душе моей возвратиться в тело. Итак, теперь как пред тобою, отец святой, так и пред всеми исповедую грех мой: хотя я в продолжение жизни и была благочестива, но грех, который лежал на совести моей, и который я от малодушия стыдилась исповедывать духовным отцам, низвел бы меня во ад, если бы не заступилась за меня Матерь Божия". Сказав это, она исповедала грех свой, и потом, приклонив голову свою на плечо дочери, перенеслась в вечную и блаженную жизнь.
(Тайны загробного мира. Сост. архимандрит Пантелеимон. М., 1996 г.)