...Марина оцепенела. Разве так бывает? Разве люди так говорят?!
…Она не помнила, что было потом. Как ушла она от этих людей, из этого дома. Зимние долгие сумерки уже превращались в ночь, когда она наконец опомнилась и огляделась. Как далеко она зашла! Но это и лучше! Надо идти, идти, быстро, и долго, и далеко, чтобы устать, чтобы не думать, чтобы не чувствовать. Но боль уже прочно поселилась в ней, от нее было не убежать…

…Город жил обычной вечерней жизнью. Под темно-фиолетовым небом пылали оранжевые круги фонарей, уютно светились окна домов, огнисто мерцал и поскрипывал под ногами недавно выпавший снег. Оживленно переговариваясь, торопились куда-то люди; румяные, плотно одетые девушки торговали с лотков фруктами, булочками и пирожными. Да, все вокруг было по-прежнему, только в ней, в Соне, все переменилось. Только теперь она поняла, как безнадежно запуталась. ... Она осталась одна, безнадежно одна, со всеми своими "знаниями", опутавшими ее, как паутина: будешь биться, чтобы вырваться, - только туже затянутся, удушая, крепкие липкие нити, только сильнее почувствуешь, что пропала!

…И все-таки это было необыкновенное окно. Дело в том, что, хоть этого никто и не видел, возле него стоял Ангел.
Когда-то, давным-давно, на этом месте был особняк с вознесённой на верхний этаж домовою церковью. Потом его снесли, и сравняли с землёй, и на месте Божьего храма протянулись гулкие коридоры ничем не примечательного дома. В огромном, древнем, бесконечно строящемся городе наверно немало таких, забытых людьми, - но не Богом, - мест. И кто из нас может знать, на каком перекрёстке, или возле какого окна он встретится с Ангелом алтаря, хранящим память святыни?.. И служащего Тому, одно из имён Которого - Любовь…

Едва успела она добежать до взгорья, где кончилась топь, как потемнело, ветер подул в лицо, все усиливаясь и крепчая, и начался дождь. Илина, от усилия наклонясь, упрямо шла против ветра, против дождя. Никакая гроза не могла заставить ее теперь искать чуждого крова.
А время кончалось. Белоснежный дворец впереди уже погрузился в сумрак, и только Крест на самой высокой из крыш все еще сиял в прощальном луче уходящего от Илины солнца.
Она почти бежала теперь, задыхаясь и плача. Силы ее кончались…

Сегодня, родная моя, я расскажу тебе... сказку. Ты смеешься? Ты уже давно не читаешь сказок? Да, ты уже взрослая девочка, и именно поэтому я и хочу рассказать тебе эту историю: это страшная история, и в ней все происходит так, как это случается и на самом деле. Да, случается с теми, кто не хочет знать, что вся наша жизнь - это настоящая битва не на жизнь, а на смерть, а вернее - за вечную жизнь против вечной смерти. Ну-ка, скажи мне, с кем мы бьемся? Правильно, прежде всего с самими собой, с нашим собственным злом. И еще - с духами тьмы…

...Тут она улыбнулась и заключила задумчиво: "И как же близко к нам Небо!"
Да, действительно, очень близко. Небеса отверсты над нами. Нет случайности. Нет неуслышанного моления. Нет непринятого движения души.
Благословен Господь!

Эта история началась, когда там, где ненавистно самое слово «святки», отчитывались перед начальством в своих нечистых делах нечистые духи. Все они хвастливо докладывали о своих достижениях, и грустно и горько стало бы тебе, читатель, если бы ты услышал хотя бы малую часть из них... Но вот, словно бы против воли, вперёд выступил очень несчастный бес и еле слышно признал, что «пока» ничего, ничего сделать не смог... Слово «побеждён» гневно прошелестело по зловонным тёмным рядам. Всякому было известно, что ему всего-то-навсего было дано поручение соблазнить этого всем надоевшего, трудновоспитуемого Илью для начала хотя бы только на маленькую пакость – пристрастные помыслы, но и этого блудный бес совершить не смог…

Немножко о том, какова она, подлинная любовь...

Притча о самом важном Госте в нашей жизни

…Наконец Нина с парализующей ясностью поняла, что воля ее - бессильна, что желание, или нежелание ее - ничего не значат, что ум ее - это одно, а сердце - совсем другое, и оно совершенно не подвластно ей. Оно командовало ею. Оно, как настоящий вампир, хотело лишь одного: ненасытно впитывать нежность, с которой "тот человек" относился к ней. И больше ничего не хотело знать. Если оно не получало своего, то прямо-таки разрывалось, и ей немил становился свет. А если получало, тогда от стыда и унижения терзался её гордый ум. И не было ни просвета, ни выхода. Да это ад, - думала Нина, - настоящий ад!